Пытаюсь смотреть в себя. Не бежать впереди паровоза, не утыкаться бесконечно в рутину, и не затыкать внутренние мысли. Оно же как было - стоило было задуматься о чем-то внутреннем, как я тут же ставила на это ярлык "несущественно". А оно копилось. И теперь я смотрю в зеркало и не узнаю себя - не звенит хрусталь, не летит птица.

А я хочу снова чувствовать. Снова испытывать эмоции. У эмоционального бревна всегда все спокойно, думала я и медленно рассыпалась от неврологических болячек. Эмоциональному бревну не о чем тревожиться, думала я, то и дело начиная испытывать непонятное чувство беспокойства "ни с чего".

Представляете, каково это - не чувствовать? Ты каждый раз думаешь, как же реагировать в этот момент. А в этот? А здесь смеяться нормально, или нет? Вот ни за что бы не поверила, что такое со мной может быть; но этиваширолевыеигры - прекрасный индикатор происходящего внутри. Когда ты действительно не понимаешь, когда и как реагировать - это страшно. Особенно когда эмоции и чувства всегда были твоей стихией.
Особенно сложно, когда общаешься с людьми.

Упала на лед посреди дороги с машинами - м, штаны не порвала и ладно, пошли дальше. Назначили крутую премию или посмотрела классный фильм - ага, хорошо, пошли дальше.
Не могу так больше.

Я чуть не проворонила запах весны. Я больше всего боялась перестать чувствовать людей - и почти перестала. Мне, живущей дома в бесконечном состоянии войны, казалось, что эмпатия - это такой отвратительно неудобный в моем случае скилл. Только войны вокруг больше нет, а я все еще в панцире.

Да, у меня есть внутренние демоны. И их тоже надо признавать, выпускать и подкармливать, пока они не начинают точить тебя изнутри.

Наверное, в качестве терапии надо снова начать сюда писать. Даже о мелочах. Не говорить себе "это несущественно и никому не интересно". Интересно - в первую очередь, для себя. Возможно, сначала оно будет вымученно и занудно, но ведь то как с радостями - вытащила же я себя за уши из депрессии и ужасов по ночам, и сейчас может сработать.
Я пролистала дневник на несколько лет назад - была смешная, глупенькая (да и этот пост мне будет казаться глупым через пару лет), но живая.

Оказывается, это так сложно - быть человеком, а не роботом.
Аватарка удивительно в тему

Просто. Ужасно. Болит. Голова.

Едем на встречу с заказчиками, а я хочу заныкаться под одеяло и в тишину. А работу кто делать будет... Только хоть что-то стало выходить.

Дурацкая мигрень.

Сначала подруга приносит тебе кофе под конец рабочего дня, потом дома у друзей тебе показывают красивые картиночки, поют песни и кормят пирожками, а потом твой маленький уютный чат разрождается часовым задорным флудом.
А потом ты заходишь домой, и на столе стоят свежие цветы, любимые сладости, плюшевые мишки и диплом секс-симпола, аааааа, муж, ну какой же ты крутой!
Люди - то, что делает меня живой.

Поползу на этой счастливой ноте спать.
Всех люблю очень.

Этиваширолевыеигры - отличная жвачка для мозгов. Главное - дозированно и нужного формата.

С утра в Питере такое небо, такое солнце! Сразу чувствую, как просыпаюсь внутри. Капель, талый снег, даже ветер - и тот теплый.
И даже люди улыбаются.

Пью горячий чай, сижу у окна, немного страдаю от приступа аллергии (зато выглядит это смешно - я могу радостно расчихаться на случайную фразу), слушаю музыку, пишу себе тихонечко всякое.
Вечером - в гости, а потом два дня дома. Уруру же.

Он въедет в наш город по той поре,
Когда сумрачны небеса,
И золотая корона сверкнет
На пепельных волосах.
(с)

Salut. Меня зовут Алания Селестина Роше.

очень большой и сумбурный текст

Канун Йоля я справляю в этот раз одна.
Папа умер две недели назад. Он... он всегда говорил, что смерть - это не конец. Что есть и другие миры, и разные существа приходят за нами, и что смерть - только короткая остановка.
Он учил меня, что я должна быть спокойной и сильной. Если я волнуюсь, то земля начинает дрожать; а однажды - однажды целое озеро вышло из берегов от моего горя. И если бы не тот белый конь, - кто же знает?..
Папа рассказывал мне о травах. Вот я открываю маленький шкафчик с запасами и беру горстями - зверобой, ромашка, душица, - только чтобы руки не дрожали, чтобы не было страшно ночами. Ко мне подходит кот и мурчит, и, кажется, даже человеческим голосом.
Я должна держать себя в руках.

В ночи ввалился Рэндальф - раненый; я хотела его осмотреть, помочь, но он упрям, как тысяча диких зверей: помогла ему улечься спать. Он не может обсуждать со мной то, что произошло с папой - постоянно исчезает по разным причинам. Хоть дичь приносит, спасибо.

Приехал сам Кардинал с каким-то чиновником - вроде, графом. Выглядят оба мрачно и серьезно: я знаю, что о Его Высокопреосвященстве ходят дурные слухи; и еще я знаю, что мне никак нельзя волноваться в его присутствии. Во рту горьковатый привкус - наверное, от трав.

Трактир "Старый лис" - мой дом уже почти десять лет. Раньше мы кочевали, и с тех времен я, конечно, многому научилась. Папа заменял мне всех - и друзей, и семью. Мамы своей я не знала. Однажды мы забрались в эту мелкую деревушку и папа сказал, что теперь мы будем здесь жить. Мне, в общем, было все равно - мой дом не привязан к стенам, он привязан к людям.

Глоток травяного чая. Еще один.

- Добро пожаловать, дорогие гости, чувствуйте себя как дома! - я умею улыбаться, не ощущая внутри ничего, кроме тишины.

Приехали гости: накануне заехала приятная леди, Оливия, и теперь еще трое. Охотники - Ансельм и Патрик, и дама с ними - Беатрис, вроде бы.
Забежала Шарлотта - милая, славная, добрая Лотти, прекрасная девчушка, наверное, единственная, кто может заставить меня улыбнуться. За ней забежал Торисен - местный кузнец, явно обеспокоенный своей племянницей - вон, отсчитывает ее за что-то. То ли еще будет, Тори, ты посмотри, какую красавицу вырастил! Тори всегда любил поговорить, был частым гостем в "Старом лисе", да еще и хорошо общался с нашим младшим бароном Риэлем...

Риэль - мой нынешний опекун. Папа всегда ему доверял, как себе; я не знаю, о чем они там общались вечерами и зачем уходили в лес, но, думаю, это связано с магией.

Я знаю, что маги существуют; но при людях нужно делать вид, что это всё дурацкие детские сказки. Никакой магии нет, есть лишь вера в Господа нашего. По крайней мере, при Кардинале.

Рэндальфу совсем плохо. Он просит меня принести ему воды - и слышит голоса новых постояльцев за дверью. Голос его меняется, он... обеспокоен? Зол?
- Что случилось? Кто эти люди? Ты их знаешь?..
- Старый друг... - шепчет он в бреду, - старый враг...
Главное, чтобы его не нашли наши новые гости.

А под ним будет конь - белей молока,
Белей, чем зимой метель.
Белее ландышева цветка,
Белей, чем девичья постель.

- Демон! Спаси и сохрани, демон!!!
Я стою спиной и не понимаю, отчего все в ужасе.
- За вашей спиной было нечто, нечто в золотой маске, Алания!

Ну пожалуйста, пусть не сейчас. Почему при Кардинале?

- Да вам же показалось! Может, это всего лишь тень - а золотой отблеск был от свечей...

Я чувствую на себе пронзительный взгляд Кардинала и графа де Морсо. И - Слава Богу! - слышу крик в главной зале.
Оливия в истерике. Только вот этих женских слез мне не хватало, черт подери.
Она говорит, что Патрик - ее брат, но ее не помнит, и вот у нее есть подвеска, и у него такая же, и что же делать, и, и,..
Пытаюсь как-то приобщить всех к спокойствию. Говорю и с Патриком - но тот, конечно, стоит на своем. Кто знает, что у них там за семейные секреты?

...Рэндальфа нашли - ему совсем плохо. Но та приезжая дама - Беатрис, - читает над ним молитвы, и, вроде, медленно ему становится лучше. Оставляю его с лесником, Вивианом, - пожалуйста, пусть отдохнет.

Демоны, умирающие охотники, женские истерики, Кардинал. За что мне такая удача, ну?

...Вивиан говорит, что волки загрызли женщину в лесу. Догадываюсь, что женщина - наставница Оливии. Рядом были следы лошади. Наверное, она сбежала, испугавшись...
Вишенка на торте, спасибо.

Начинается какая-то суматоха. Кардинал просит показать ему и его другу их комнату. Куда я денусь - иду, конечно. Вот, - говорю, распахивая дверь в лучший наш номер, - смотрите, располагайтесь, если будут вопросы, обращайтесь.
- Нет, ну покажите же нам, как тут чем пользоваться! - настаивает граф.
Ох, неладное дело. Неладное. Но куда я денусь - вхожу в комнату первой. Дверь закрывается. Вдох.
...Вспышка, кровь...
-Ой!
-Алания, вы поранились? Наверное, об дерево! Надо обработать рану!
Какой-то туман в голове.
- Да, я... спасибо, пойду, займусь... Располагайтесь.

На кухне прикладываюсь к кружке с чаем. Унять дрожь в руках - унять. Все хорошо. Рэндальфа вылечили. Оливия не плачет. Тори разобрался с Лотти. Все хорошо, Алания. Ни к чему волноваться.

Он скажет мне: "Здравствуй, судьба моя,
Давно ли ты ждешь меня?"
А я скажу : "Все что хочешь бери,
Но только отдай коня!"

...Мы сидим в зале, и тут возникает то существо. Величавая тень, блестит золотом - и я чувствую, что вреда оно нам... не желает?
- Верните коня, - говорит он, - моего коня с волчьими зубами. Никто не умрет, пока конь не вернется. Верните коня.
- Кардинал, помогите нам! - зовет кто-то.
Существо смотрит на Кардинала:
- Этот некромант? Ничем он вам не поможет!
Я вижу, как блеснули глаза Кардинала. Что это значит?
- Кто ты?! - кричит Торисен.
- Ты знаешь, кто я. Ты идешь своей судьбой, - они смотрят друг на друга, как давние знакомые. Как странно!
- Нет. Я тебя не знаю. Кто ты? - смелости нашему Тори не занимать.
- Я гонец. Мне нужен мой конь.
- Так давайте мы вернем вам коня! - мне это все порядком уже надоело. Почему-то рядом оказывается граф и прикрывает меня рукой - он... защищает меня? и шипит, чтобы я никуда не влезала. Нашли, кому указывать. Мне нужно охранять своих гостей, и если нужно найти для этого какого-то там коня - значит, я его найду.

Пытаюсь выяснить у Торисена, что за старые связи у него с этим созданием, но он не хочет говорить об этом. Ну и пожалуйста.

Шарлотта нашла какой-то цветок в лесу. Фиолетовый цветок в лесу посреди зимы. Она отказывается ставить его в воду, но цветку вода и не нужна - удивительное дело.

Я ужасно устала. Охотники и Торисен уезжают в лес, осмотреть труп загрызанной волками девушки, а я думаю о том, что волчьи укусы и лошадиные следы рядом звучат как-то подозрительно. Но это - не мое дело. Надо думать о трактире. О гостях.

Рэндальф куда-то опять исчез. Глупый охотник, он же так плохо себя чувствовал! И почему его сейчас нет рядом, ну почему? С ним же в разы спокойнее - хотя бы...

Прибегает Торисен, говорит, что охотники говорят о чумных пятнах на погибшей.
Нет. Пожалуйста, нет, только не надо так.

Говорю Тори, чтоб разжег костер, а сама кипячу воду для бани - для тех, кто вернется из лесу. Хотя, если Вивиан нашел девушку раньше, то мы все равно уже можем быть больны...

Из последних сил сжимаю в руках чашку с травами. Мне нельзя волноваться. Нельзя.

В голову ударяет какое-то странное желание - острое, резкое, как огромная цветная клякса на белом листе. Я... хочу что-нибудь для себя. Какую-нибудь вещь. Любую вещь.
Это несвойственно мне, я вообще не представляю, как унять это жуткое желание в голове, как прогнать дурные мысли? Не могу же я бросаться на людей и отнимать у них вещи. Что со мной? Я заболела? Я стараюсь взять себя в руки и вижу Шарлотту. Хм...

- Лотти, а покажи-ка свой цветок!
Она радостно достает его из сумки - и я чуть не бью себя по рукам, чтоб тот час не забрать его себе.
- Давай... поставим это чудо на самое видное место! Все будут знать, что его нашла ты, - я стараюсь хоть как-то безопасно завладеть им. Я не хочу обижать девушку.
Вроде бы, она согласна - ставим цветок в стакан, но тут происходит нечто невероятное: цветок убегает (!), - я пытаюсь его поймать и чувствую боль от клыков (?!). Одергиваю руку, цветок убегает, подобно крысе, в нору.
- Не будем никому говорить об этом, ладно? - что-то в интонации Шарлотты настораживает меня.

Ладно. С цветком не удалось. Есть кузнец.
- Торисен, а одолжи-ка мне топор!
- Зачем тебе? - удивлен Тори.
- Зайцев рубить буду, - шучу я, - ну дай топор!
Мимо проходящий Рэндальф молча отдает мне свой нож. Вцепляюсь в него, как в спасительную соломинку. Если я держу в руках что-то, мне легче себя контролировать - самообман, "что-то же у меня уже есть". Спасибо, охотник.

Вижу на кардинале четки. Хочу такие. Но как? Думай, думай, Алания.
- Господин Кардинал! У меня такое горе случилось, мои четки порвались! А здесь так страшно, так небезопасно... всякие странные демоны в моем трактире! Я их боюсь. Нет ли у вас четок?..
Граф смотрит на меня очень странно. Подозрительно, удивленно, взволнованно.
- Нет, Алания, у Кардинала всего одни четки. Может быть, я смогу починить ваши?

Да не нужны мне мои, господи... Как держать себя в руках? Начинаю смеяться - почти истерично, недобрый знак.
Граф отводит меня в сторонку и запирает дверь. И смотрит на меня - смотрит не так, как на других, недобро, - смотрит с участием. Какое красивое кольцо на его пальце... Изо всех сил сжимаю рукоятку ножа.

- Алания. Я понимаю, что это все прозвучит странно, но... у меня есть выписка из церковной книги... и... ваша мама - была моей сестрой...
Что? О чем он говорит?
- Я не помню своей матери, ваше сиятельство.
- Ты, конечно, можешь мне не верить. Но взгляни на выписку, прошу.
Он протягивает мне старую желтоватую бумагу.
...15 апреля 1662 года рождена была Алания Селестина Соти, от отца виконта Эрика Соти и матери Селестины Соти...
- Да, там другая фамилия. Твой отец сменил ее, когда скрывался с тобой.
Я ничего не понимаю. Мало ли, что он там нарисовал? Но зачем ему это?
Он рассказывает мне о том, что я - королевская внучка, и что существует некая магия крови, из-за которой через меня можно вредить королю, и что поэтому мой папа бежал со мной. И что я - единственная родственница графа, и что у меня есть какие-то земли, деревни, имение - что на самом-то деле меня ждет совсем другая жизнь... Какое красивое кольцо! Хей, это отличная идея - думать о землях, которые мне принадлежат. Что там какое-то кольцо, когда у меня есть земли, дом и деревни! И все мое.. Держи себя в руках, девочка!
- Ты... с тобой точно ничего происходило странного в последнее время?
Простите, граф. Бумага может быть поддельной, а ваша дружба с Кардиналом мне - с моими... особенностями, - не подходит.
- Н-н-нет. Ничего.
- Но сейчас же с тобой что-то происходит! Понимаешь, на тебя могли наложить проклятье... Темное проклятье! Я должен тебя защитить. Кардиналу можно верить.
Конечно, можно. Верить и гореть на костре. Отличный план. Tres bien.
- Мне просто очень хочется... всего, - неловко об этом говорить, но я смогу прикрыться тем демоном, что приходил в трактир, что всё это его происки, - например, ваше кольцо не дает мне покоя. Я не хочу причинить никому вреда.

Сейчас не время для сантиментов. Я не готова ко всему этому, нет - мне нужно понять, как держать себя в руках. Я хочу все эти прекрасные драгоценности, все эти шикарные платья на наших дамах. Это должно быть мое!
Девочка, держи себя в руках.
- Я сейчас позову Кардинала, - наверное, граф видит ужас в моих глазах, и спешит меня успокоить, - нет-нет, Кардинал здесь, чтобы помочь тебе!

Ну вот и вляпалась.
Заходит господин Кардинал - величественно, с каким-то сундучком. Что в нем? Клещи? Ножи? Он будет меня пытать, чтоб изгнать демонов? Господи. Если есть там Высшие силы, пожалуйста, помогите.
Он начинает раскладывать какие-то вещи - камни, свечи, склянки (зачем все это?), граф... держит меня? А я смотрю на красивый сияющий крест на шее, ах, какой крест, я тоже такой хочу...
Кардинал видит мое непонимание.
- Ладно. Действительно, маскировка уже ни к чему.
Он снимает (?!) свой крест - и тут происходит невероятное.
Я вижу, что передо мной стоит барон. Наш барон, Риэль.
- Мне пришлось скрываться, чтобы никто не заподозрил, зачем мы здесь, чтобы спрятать тайну о твоей опасности, - говорит он.
Крест... какой красивый крест...

Мне очень плохо. Я не могу, я не понимаю, что происходит. Все эти события, которые происходят с нами, все они - как огромный снежный ком! Граф пытается осторожно меня обнять, но я не могу больше, не понимаю - почему все это случилось, почему после смерти папы, почему, когда никого нет, когда мне не встать ни за чью спину, почему, почему, почему...
Земля начинает трястись. О, нет. Держи себя в руках, девочка.
Устала, нет!
Трактир весь дрожит, я слышу, как гремит посуда, как кто-то кричит - "Землетрясение!", - граф держится за стенку, а я скоро протру себе ладонь рукояткой ножа, так сильно вцепившись в него.
- Пусть Беатрис прочтет молитву над ней, вдруг поможет? - Риэль снова надевает крест, принимая облик Кардинала, и удаляется, держась за стены.
Я смотрю на графа затравленным волком.
- Тише, не бойся нас. Мы только хотим помочь!..
Я понимаю, что единственный способ спасти себя и всех - это правда. Рассказать правду.

И я говорю - говорю о единороге, что встретила у озера и что спас меня, когда я увидела мертвого отца. Говорю о том, что если мне страшно и плохо - то может случиться что-то странное. Говорю дозированно, коротко, потому что каждый раз мне сложно решиться на эту правду. Каждый раз я рискую стать жертвой чьей-то игры и сгореть, как очередная ведьма на деревне. Каждый раз я внимательно смотрю на графа, заглядываю в глаза, ищу там отклик - и вижу его, вижу сочувствие, участие, вижу тепло.
Каждый раз я продолжаю говорить.

Что у меня есть брауни - черный кот. Что папа искал во мне способности, но не нашел. Что зато он учил меня травам - и я могу варить разные снадобья, какие только придумаю...

Постепенно мне становится легче - страх отступает, земля перестает дрожать. Я придумываю сомнительный выход из положения: если я буду сидеть с закрытыми глазами, никого не буду видеть и буду думать о землях, - то мне будет легче. Я закрываю глаза.
Это странное чувство - мне приходится опираться на голоса и доверяться рукам.

...Беатрис читает молитвы. Голос у нее тихий и нежный, как у ангела, и я слушаю его, словно музыку, и мне становится немного легче. Руки уже не так безумно сжимают клинок.
Теодор осторожно пытается его у меня забрать. Не хочу отдавать. Мое!.. Я понимаю, что мысли эти - чужие, не мои, но сделать с ними ничего не могу.
- Я дам тебе свое кольцо. Помнишь, оно же тебе понравилось?
Со мной приходится говорить, как с маленьким ребенком. Мне противно, стыдно, неловко - я привыкла полагаться на разум, а не на эмоции. Осторожно разжимаю пальцы, ощущаю на ладони металл. Кольцо мне велико, но я перекручиваю его, будто перебирая четки.

Прибегает кот, жалуется, что не может покинуть помещение, кто-то на входе поставил защиту. Думаю, что он - как раз тот, кто смог бы поймать тот сбежавший цветок!

Торисен пытается меня найти. Я не могу показаться ему на глаза в таком состоянии. Покажусь ему - увидят все, и что же будет тогда?

- А есть ли здесь комната, принадлежащая твоему отцу? Где-то же должны быть его бумаги...
- Есть; только открыть я ее не смогла.

Теодор ломает дверную ручку, Риэль пытается выломать дверь - все без толку.
- Но должно же быть что-то! Какой-то ключ, пароль. Что тебе говорил папа? Как тебя называл? Хоть что-нибудь!..
Но ничего подобного не было у нас, и я просто хватаюсь за остатки ручки. Они острые, я режу ладонь, одергиваю ее - и, о чудо, дверь распахивается.

Внутри мне нужно открыть глаза - мы видим книги - множество книг, и шкатулку с альбомом, лежащие на столе.
Я открываю альбом - и тут же захлопываю его, разглядев лишь заглавную строчку.
Нет.
Мой папа такого делать не мог. Не мог.

"Некромантия - это..."

- Нет. Папа... папа не мог... заниматься этим! Таким - не мог. Что угодно, но нет, не это!
- Тише, тише. Мог, - горько вздыхает граф, а Риэль осторожно вытаскивает книгу из моих рук. Я берусь за шкатулку.

В ней - свиток, смятый лист и непонятный предмет, похожий на золотой рог.
Разворачиваю смятый лист - и там какая-то сумятица, неразбериха. "Конь рыжий, конь белый, конь черный, конь бледный; дева, невинность, орден ключей, некромантия, смерть..." - бред какой-то.
А вот в свитке... В свитке завещание. Пять деревень, крестьяне, земли, имение. То, о чем говорил граф - всё это правда, всё это принадлежит мне.

- Письмо написано было два года назад. Он уже что-то знал...

Слишком. Много. Всего.

Мы аккуратно перебираемся в одну из комнат.
Ансельм и Патрик помогают Риэлю в составлении ритуала, я слышу и голос Беатрис. Меня садят в центр магического круга. Я слышу, как читается молитва, как Риэль выманивает злых духов, воздух сгущается.

Крик - голос Патрика; руки графа выдергивают меня из круга, прикрывают плащом.
- Патрик!
- Это не я! Почему я в круге? Почему я оказался здесь?
Начинают выть волки. Мрачно, тревожно. Мне страшно от этого звука.
- Заткните волков! - кричит Патрик. В его голосе - боль и ужас.
Я слышу, как Беатрис твердо читает молитвы.
- Пусть девчонка заткнется! Я сожгу это тело, если она не заткнется!!! - голос Патрика становится другим, почти визжит.
- Кто ты? - Ансельм.
- Кто я? - вторит Патрик.
Воют волки. Мне страшно.

Что-то пошло не так?
Обнимаю все, до чего тянусь - подушку, подлокотник кресла.
В Патрике живет демон. Надо бы позвать Оливию, может, она сможет докричаться до парня?

- Хозяйка! Хозяйка, ты где! - Тори кричит из коридора, вышибает дверь.
- Со мной все в порядке. Все в порядке со мной. Приболела я... - сдавленно пытаюсь отогнать его, их всех, чтобы никто не думал о дурном.
- Хозяйка, так выйди, если в порядке все!
- Не может она! - граф пытается заступиться.
Я вижу, как это может выглядеть со стороны - словно он меня заклинает, или еще что, и я просто повторяю за ним, но ведь он пытается помочь.
Я подхожу к двери - осторожно, шаг за шагом, граф придерживает. Собираю волю в кулак, сжимаю подушку. Поднимаю голову, открываю глаза, смотрю на кузнеца.
- Со мной. Все. В порядке. Слышишь, все хорошо. Просто приболела.
Я вижу в его глазах недоверие, но не могу смотреть дальше, мне плохо. Возвращаюсь к креслу, склубочиваюсь в нем. Кот приносит мне цветок - мы прячем его в шкатулку, потом разберемся.

Перебираю углы подушки пальцами, цепляюсь за остатки рассудка. Чувствую, что граф гладит меня по волосам - утешает, держит. Пытаюсь думать о том, что мой дом там, где моя семья.
Все приходят к мысли, что нужно искать коня. Того коня, которого потерял гонец. Кем бы он ни был - за коня можно просить о помощи.
Нам нужно понять, что с Патриком, и что со мной.

Мне дают в руки уздечку - красивую, говорят, а я просто стараюсь думать только о коне.
Мы выходим к лесу - и я слышу топыт копыт. Открываю глаза. Белый конь, красивый - похожий на того, что меня спас. Может, это он и был?
Он шипит на тех, кто рядом со мной. Но я протягиваю руку - и он поддается ей.
- Хороший конь. Хороший... Пойдем со мной? Пойдешь?
Мне сложно управлять собой, но я из последних сил стараюсь привлечь коня.
Белый красавец наклоняет ко мне голову. Мне так хочется сесть - и уехать!
Я закидываю уздечку, мучаясь виной за это существо. Конь встает на дыбы, отбрасывает уздечку и убегает.

Мы возвращаемся, чтобы обдумать план - Патрик, уставший, вымотанный, лежит в центре комнаты.
Прибегает кузнец. Он говорит, что знает, как найти коня. Что он может помочь, что он скует цепь - волшебную, зачарованную цепь.

Я выхожу за порог.
...И возвращаемся мы уже с лошадью - в ожидании его хозяина.

Появляется та Золотая тень.

- Отдайте коня.
- Помогите нам!..
- Зачем мне?
- Мы отдадим тебе коня! - говорит Тори, - если ты нам поможешь.
Тень скидывает маску - и мы видим под ней человека. Он устало обращается к кузнецу:
- Ты все равно пойдешь со мной.
Тори по голосу - удивлен. Расстроен.
- Я пойду... попрощаюсь. Со всеми. Можно?
Мне кажется, я догадываюсь, кто это.
- Попрощайся.
Тори заходит за спину к Человеку, и...
Человек падает, пронзенный кинжалом.
- Я не сдамся! - кричит кузнец, - так просто не сдамся тебе!

Граф в ужасе: эта тень могла помочь нам. Граф достает тот рог - который мы нашли в шкатулке отца, - прикладывает его к ране Человека.
Конь бесится. Я падаю на пол.

Человек встает, и устало смотрит на нас - и на кузнеца.
- Ты пытался обмануть Смерть? Но почему?

"...И встретил он Смерть, как старого друга" (с)

- Я не могу, не могу, слышишь - не могу тебе сдаться просто. Если это моя судьба - я буду с ней бороться. Я не могу бросить племянницу.
- Какая из тех двух душ в теле - твоя племянница? - флегматично спрашивает Смерть.
- Двух? - Тори не понимает, что происходит.

- Селестина... - шепчет граф, - сестра...
Выражение лица Шарлотты меняется - с детского и глупого на умное и серьезное.
- Здравствуй, брат.

Селестина. Мама?!
- Мама... Мама...
- Да, Алания - это твоя мама.

...Мама рассказывает, что перед моим рождением к ней приходил демон и сказал, что жить может только кто-то один - либо я, либо она. Мама выбрала меня - и ее душе пришлось слоняться, вселяясь в чужие тела. Она долго жила под личиной наставницы Оливии, но ту загрыз конь, и первым телом поблизости оказалась Шарлотта, заблудившаяся в лесу давече.

...Я не знаю, что мне чувствовать к ней. Она спасла меня. Она - мама, но... но я не чувствую внутри ничего. Почему она не сказала мне раньше? Почему не открылась? Почему не верила?
Почему все обманывали меня?

- Я все равно заберу тебя, - говорит Смерть.
- Я не готов умирать.
- Кто сказал, что ты умрешь? Я заберу тебя с собой, только и всего.

Смерть решает помочь нам - в обмен на кузнеца для ее царства фэйри.

Раз за разом решаются проблемы.
Патрик становится собой и вспоминает сестру.
С меня снимают проклятье - я снова чувствую ту тишину.
Но что делать с Шарлоттой?
Если бы было лишнее тело...
- Я могу отдать свое, мне все равно недолго осталось; - говорит где-то из-за угла Рендальф.
- Что с тобой?
- Умираю я.
- А что.. что может помочь тебе?
- Мне бы цветок один...
Мы отдаем ему шкатулку - не знаю, что с ним там связано, но цветок у охотника.
В теле Шарлотты остается два духа: Селестина сможет позаботиться о девочке, а Торисен все равно уходит в другое царство.

Я не знаю, что делать с трактиром. Оставаться здесь - смысла больше нет; оставлю, наверное, леснику.
Нас ждет Париж. Я буду учиться этикету и магии - хотя мне несколько страшно покидать эти стены.
У меня вроде бы даже будет семья. Граф, надеюсь, не уйдет.
Охотник тоже уезжает с нами.

И в самую первую ночь ноября
Я выйду в поле с конем!..
Тебе не понять, как я жду его
И как тоскую о нем...

Я не знаю, что будет дальше на моем пути - но еще долго буду видеть во сне прекрасного белого коня, и видеть в отражении зеркал золотые отблески. Теперь я верю, что Смерть - это не то, чего стоит бояться. В конце концов, всегда можно с ней договориться. Может, и папа мой - где-то там, в ее Благой стране.

Огромное всем спасибо!
Мастеру - за то, что это все случилось и что позвал меня. Играть в незнакомой компании было поначалу тревожно, но все оказались такими солнышками! И за котика, и за лошадку, и за Смерть. За Смерть - вообще особенно, было очень красиво.
Графу - за поддержку и за тепло. Было много очень хороших, запомнившихся моментов; хотя я даже близко не представляла, что все обернется так) Было очень интересно все-таки с тобой поиграть - впервые за столько лет-то
Кузнецу - ну-ты-мой-хороооооший!)
Софф - и за Кардинала, который изрядно заставлял меня бояться, и за Барона, который все-таки вызывал доверие.)))
Рэндальфу - за нож, за "ты хозяйку нашу не трогай тут!", за чувство прикрытой спины.
Беатрис - за молитвы Изамира, я прониклась!
Ансельму и Патрику - за чудесных суровых охотников, харизматичных, мрачных и крутых
Оливии - за возможность почувствовать себя очень спокойной даешь больше женских истерик!
Шарлотте - за такую милую Лотти и за такую вау-женщину Селестину.

Ваша юная полу-рассудительная хозяйка "Старого Лиса"

Как перестать ныть и начать жить

Блин, когда эта зима кончится? У меня по-прежнему нет сил вообще ни на что. А планов в голове - очень много.
Мне хочется обучиться чему-то полезному: а значит, надо понять, чему, выкроить на это силы, найти курсы, и вот это всё. Причем полезному не просто так, а с прицелом на последующее зарабатывание денег. Куда делось мое внутреннее еврейство?))))
Сегодня была на собеседовании в местечке поспокойнее и получше. Не знаю, выйдет ли там что-то, но если они согласятся с частичной удаленкой, то я буду рвать когти точно. А пока - работаю понемногу, когда над тобой не сидит начальство - сразу становится легче. При этом вдохновение у меня настолько в минусе, что время работы увеличивается в разы. Я придумываю кучу вещей! И все не про работу ))))))

Хотела поработать - написала чуть-чуть и всё, ступор, сил нет, хочу спать. Даже, скорее, в этом - самое важное, если я хочу спать, то не могу креативить. Это плохо, но я и не с журфака пришла...

Зато вот сходила на реснички: лежишь себе под пледиком три часа, по тебе котики ползают, а потом выходишь красивая.
Сейчас вот пытаюсь выгнать из головы мысли, что я ничего не успеваю, сушу голову и пойду спать. По телевизору - чудесные детские фильмы Диснея.))) Люблю их доброе оригинальное кино.

Соскучились по друзьям. Настолки? Что это?..
...Хотя, чего греха таить - с середины марта начнем готовиться ко Граникону. И вот там-то будет, где разбежаться.

Но главный вопрос так и остается - где найти силы. Я могу зависнуть на кухонном стуле на полчаса и смотреть в стенку - потому что шевелиться вообще не можется. Ничего не помогает.

Мотивация работать упала ниже нуля. Смысл, если план на месяц невозможно изменить и невозможно выполнить, а значит, что ты все равно получишь три копейки?
Позвали на собеседование в пятницу в другую компанию. ЗП выше, сфера мне интересная, но с удаленкой у них никак (все равно уточню еще раз, конечно).
Немного потеряна в себе - в результате сегодня, оставшись дома, живу на кухне. Запекла треску и намутила банановый десерт в новых керамических формах. Их вид вызывает у меня какой-то небывалый восторг.)))

Нужно замотивироваться как-то. Было солнце - я летала, а сейчас снова серость - и я опять тюленька. Что же такое?

Набрала себе курсов на openedu. На этот раз не просто от балды, а по нужности - может, это поможет дойти до конца.)

Как устроить отличное утро. Рецепт, так сказать.
Накануне на ровном месте распсиховаться "а вдруг я беременна?!" (без каких-либо характерных признаков: может, вся моя слабость из-за этого!). Написать мужу в три ночи, чтоб, возвращаясь с работы, купил тест.
Утром встретить светящегося мужа (вот, заодно узнала реакцию...))).
И успокоиться, потому что никакой опасности нет
Причем утром я вообще не могла понять, что на меня нашло ночью. Навождение.

Зато теперь мне отлично

Гендира, нарпимер, сегодня нет - и я так и нахожусь в подвешенном состоянии. Бесит - несказанно.
Отправила резюме в несколько мест, буду смотреть, как-чего.
На улице мороз и солнце. Солнце! Боже, мне так его не хватало, кто б знал.

Суббота была отличной: мы лениво встали в полдень, потюленили (то, что надо!), основательно сходили в зал, пообедали в кафе, закупились едой...
...А потом меня свалила мигрень на весь вечер.
Обидно - не передать. Во-первых, это был общий выходной с мужем (р - редкость), во-вторых, это был выходной, когда даже между заказами перерыв (что-то на проверке, что-то еще не началось). В-третьих, я вот дремала вечером, и теперь не могу спать. Л. сопит рядом, ему завтра вставать в шесть, а я уже весь Инстаграм пересмотрела и пытаюсь уснуть.

Мироздание, не надо так!..